Было около двух часов ночи, когда он подошёл к дому. Колосов работал машинистом, и в тот день поздно вернулся со смены. В руках он держал цветы: хотел помириться с женой, с которой они в последнее время ссорились. Но она не открыла, а через полчаса приехали полицейские и предложили Колосову проследовать в участок. Он отказался, потребовав предъявить заявление, написанное на него. Через двадцать минут он всё-таки ехал в отделение полиции. Разбитая челюсть кровоточила, голова гудела.
Добро пожаловать домой
В ночь на 27 марта 2018-го года машинист Колосов возвращался домой после смены пешком. С женой Еленой в то время они были в ссоре. Елена работала старшим инспектором штаба отдела полиции в звании майора.
Жили они с женой и двумя детьми в двухэтажном деревянном доме на восемь квартир. С соседями он ладил, но близко не дружил. «Он человек добрый, пышный такой. Никогда не слышала, чтобы он ругался или кричал на детей», — говорит про него соседка Анна Нагирная.
В последние дни он нечасто ночевал дома — то дежурил на работе, то оставался в комнате отдыха для машинистов, то ночевал у друга, который дал ему ключи от своей квартиры: всё из-за сложных отношений с женой. В тот день Колосов твёрдо решил попасть домой, там были все его вещи и двое детей, которых он давно не видел. По пути он зашёл в круглосуточный магазин и купил букет цветов.
Колосовы жили на втором этаже. Алексей поднялся и позвонил в дверь. Её не открыли. Он позвонил снова. Колосов точно знал, что жена и дети дома, дверь была заперта изнутри. Колосов позвонил жене на сотовый, та сказала, что не пустит его. Больше на звонки она не отвечала, хотя он продолжал звонить.
Позже, когда эту ситуацию станет изучать Следственный комитет, Елена, бывшая жена Колосова, пояснит: она не пустила мужа в этот день, потому что ей показалось, что он был пьян. Сам Колосов это отрицает. Сорок минут он пытался попасть домой. Потом спустился на улицу, собрал в ладонь тающий снег и кинул его в окно своей квартиры. Ответа не последовало. Он вернулся в подъезд и подумал: «Наверно, уже не пустит. Надо искать ночлег».
«Я поеду, если покажете заявление»
Пока он размышлял, жена вызвала полицию. К дому подъехал УАЗик патрульно-постовой службы. Двое полицейских зашли в подъезд и пошли к квартире Колосовых. Один из них, Виктор Коновалов, рассказал на доследственной проверке, что, поднимаясь на второй этаж, он увидел на лестничной клетке мужчину и не обратил на него внимания. Это был Колосов. Полицейские зашли в квартиру, поговорили с Еленой и вышли из подъезда со словами: «На тебя написано заявление. Нужно поехать в участок».
Колосов потребовал показать заявление, на основании которого его задерживают. Полицейские настаивали: нужно ехать в участок. Колосов категорически отказывался.
Один из полицейских схватил его за правую руку и попытался завернуть её за спину. Колосов дёрнул руку, чтобы сохранить равновесие. Второй полицейский схватил Колосова за левое плечо и стал толкать в открытую дверь УАЗика. Тот упёрся руками в машину. Тогда полицейский сначала попытался убрать его руки с автомобиля, а потом стал бить по спине, по почкам. Колосов продолжал стоять. Полицейский бил его снова и снова. Колосов насчитал шесть ударов. Он понимал, что имеет дело с полицией, поэтому не бил в ответ. «К тому же я один, а их двое и у них есть спецсредства», — объясняет Колосов.
«Алексей, ты чё творишь? Хватит!» — крикнул один из полицейских, Виктор Коновалов, другому. Колосов почти с благодарностью вспоминает этот момент: «Бил меня в основном Алексей, не помню его фамилию (Аникьев — ЛБ), — говорит Колосов, — а второй, адекватный, не дал мне более серьёзные увечья нанести».
Только Колосов успел выдохнуть от ударов, как полицейский стал его душить. «Я не сопротивляюсь, — прохрипел задыхающийся Колосов, — я поеду, если покажете заявление!» — слышал его голос сосед Максим Нагирный. А потом он услышал грохот — потерявший сознание Колосов упал вместе с сотрудником полиции, который продолжил его душить. От удара о бордюр он очнулся.
За его спиной щёлкнули наручники — их надели на свободную руку Колосова. Полицейские потребовали дать им вторую руку, но Колосов лежал на ней всем телом. Он хотел сказать об этом, но не смог: горло было передавлено. Колосов почувствовал, как кто-то пинает его ногой по голове. Он снова отключился и в следующий раз пришёл себя уже в полицейской машине.
Нагирная проснулась ночью от шума во дворе, выглянула в окно и увидела, как двое полицейских пытаются затащить в УАЗик лежащего Алексея, её соседа по лестничной клетке. Сквозь шум потасовки она расслышала голос Колосова, он кричал: «Мне больно!». «Я увидела, как они его заломали, — вспоминает Нагирная, — один из милиции наступил ему на спину. И у него как будто что-то сдвинулось в организме. Они взяли его, посадили в машину и увезли». Максим Нагирный, муж Анны, тоже проснулся и выглянул в окно. Увидев, как Алексея тащат в УАЗик, он крикнул: «Что делаете?» — но выходить не стал.
Колосова увезли в «Синявку», четвёртое отделение полиции. Через три месяца его осудят за неповиновение полиции и наложат административный штраф в пятьсот рублей.
Расслабляющие удары по почкам
Колосова привезли в отделение, дежурный завёл его в камеру предварительного заключения. «В туалете приятнее пахнет», — говорит о своих первых впечатлениях от этого места Колосов. Он был в шоке. До этого он бывал в отделе полиции только когда забирал жену с работы.
В камере было три человека: избитая девушка и двое мужчин, «ярковыраженных наркоманов», как назвал их Колосов. Он перекинулся с сокамерниками двумя словами и коснулся своего лица, оно было опухшим и сильно болело, челюсть всё ещё кровоточила.
«Мне нужен врач! Вызовите скорую!» — крикнул Колосов через решётку. Просьбу Колосова исполнили. Он рассказывает, что в отделение приехал фельдшер, сделал формальный осмотр, записал в бланк что-то под диктовку полицейских и уехал.
К решётке подошёл Аникьев и спросил Колосова, собирается ли тот обращаться в прокуратуру. Колосов ответил, что ещё не решил. По его словам, полицейские стали ему угрожать: если тот пойдёт в прокуратуру, они напишут на него рапорт и самого привлекут к ответственности.
Сидя в КПЗ, Колосов слышал, как полицейские, которые видели его состояние, обращались к задержавшему его Аникьеву: «Ты что натворил? Пиши, что он на тебя накинулся, значок с груди сорвал». Колосов говорит, что рапорт, в соответствии с которым он сам напал на полицейских, написали прямо при нём, и про значок они придумали.
А потом ещё раз переписали, смягчив формулировки. Например, выражение «я нанёс ему несколько расслабляющих ударов по почкам» заменили на «мы применили приёмы самообороны». Колосов протокол о задержании подписывать отказался. Определить, есть ли в его организме алкоголь, согласился только в больнице. «Они принесли прибор, говорят: „Дыши, ты пьяный“. Откуда я знаю, что это за прибор? Я был абсолютно трезв и сказал, чтобы меня отвезли в диспансер на Гагарина, где освидетельствование проводят. Но они этого не сделали, потому что понимали: если я в таком состоянии попаду в медучреждение, они ничего доказать не смогут».
К утру в отделение пришёл участковый. Он тоже «провёл воспитательные работы», как выражается Колосов: угрожал ему, пытаясь отнять телефон, на который Колосов снимал происходящее, порвал карман. Колосов разозлился, когда понял, что сотрудники полиции хотят поместить его в спецприёмник на пятнадцать суток, чтобы скрыть следы побоев.
Утром же в отделении Колосов столкнулся с только что приехавшей на работу женой. Увидев, в каком состоянии находится Алексей, она растерялась. По его словам, она попыталась договориться с коллегами, чтобы его отпустили. Но те отказались. «Они понимали, что, если меня отпустить, мой прямой путь отсюда будет в поликлинику, — рассуждает Колосов. — Там снимут побои и станет понятно, что произошло».
Елена Колосова подтвердила, что той ночью звонила в полицию. На все остальные вопросы она ответила: «Я не планировала давать интервью».
Повезло
Избитого Колосова отвезли в спецприёмник. Он запомнил это место как чисто выкрашенную комнату без посторонних запахов. По сравнению с участком условия здесь показались ему приличными. Здесь его попросили снять ремень, носки и шнурки и провели в медицинский кабинет на осмотр.
Увидев трезвого человека с разбитой челюстью и опухшим лицом, девушка-медработник сказала, что не примет Колосова, пока его не свозят в травмпункт.
«Повезло», — говорю Колосову, который с возмущением пересказывает эту историю. «Повезло? — насмешливо улыбается он. — Просто попался человек, который выполняет свои обязанности как положено. Если бы я у неё в камере помер, это была бы её ответственность».
Сначала Колосова повезли в больницу, где его осмотрел врач, и направил в отделение челюстно-лицевой хирургии. Там специалист сказал: чтобы поставить диагноз, нужно сделать снимок высокого разрешения. Такого аппарата в больнице не оказалось. Врач дал контакты двух поликлиник, где можно сделать снимок платно, примерно за пять тысяч рублей. Колосов платить отказался, полицейские тоже.
Тогда Колосов предложил поехать в Железнодорожную больницу, где он наблюдался 11 лет как работник РЖД. Дежурный врач, осмотрев Алексея, вызвал специалиста из нейрохирургии. «Машинист? — спросил тот. — Никаких разговоров. Вы остаётесь в стационаре», — строго добавил он. Колосов не возражал. Ещё в отделении челюстно-лицевой хирургии он, сходив в туалет кровью, понял, что помимо внешних повреждений, у него есть и внутренние.
В медицинской справке из нейрохирургического отделения Железнодорожной больницы указаны такие диагнозы: закрытая черепно-мозговая травма, ушиб головного мозга лёгкой степени, ушибы мягких тканей лба, угла нижней челюсти, левого коленного сустава и левой почки. В тот день в Следственный комитет поступила телефонограмма: Колосов поступил в больницу с побоями, нанесёнными, с его слов, сотрудниками полиции.
В больнице Колосов провёл 16 дней. Он вспоминает, что за это время к нему восемь раз приезжали сотрудники полиции: четыре раза участковый — с просьбой подписать протокол задержания, четыре раза — другие сотрудники с предложением отказаться от показаний. Аникьева Колосов с тех пор не видел. Но тот звонил ему несколько раз, Колосов это так описал: «Образно, он говорил что-то вроде: „Ты, смерд, против царя выступаешь“».
Денег Колосову не предлагали. Говорили, что если тот не откажется от претензий, то потеряет работу и лицензию на оружие: он охотник. Ни того, ни другого Колосов не потерял. И от показаний не отказывался.
«…месяц скитаюсь по больницам, потом полгода работаю, потом опять»
Через несколько недель после событий, которые соседка Анна Нагирная видела ночью в своём дворе, она встретила Колосова у гаража недалеко от дома. «Лицо у него было всё синее, — вспоминает она. — Видимо, сильно они постарались». Муж Анны Максим говорит, что в это время у Колосова и правда были синяки, но они уже заживали.
После выписки из больницы Колосов продолжил лечиться амбулаторно и вернулся на работу. Как-то Колосова вызвал к себе в кабинет руководитель. Сказал, что приезжали полицейские и просили на него повлиять. «Алексей, что происходит?» — спросил начальник. Колосов рассказал всё, как есть. Начальник кивнул головой и Колосов продолжил работу. Но ненадолго.
Каждый год машинист проходит профотбор. Туда входит медобследование, осмотр психолога и тесты на концентрацию. Проходить медицинскую комиссию Колосову теперь было сложнее, чем раньше. Чтобы получить привычные справки, теперь ему приходилось ложиться в больницу минимум на месяц. А медицинское заключение, которое раньше он получал на год, врачи стали подписывать только на полгода.
«Выходило, что я месяц скитаюсь по больницам, потом полгода работаю, потом опять, — объясняет Колосов. — Врачей можно понять: машинист водит поезда с опасными грузами: нефтью, бензином, взрывчатыми материалами. Представляете, что будет, если он потеряет сознание, управляя поездом, который весит 6 330 тонн?» Из-за постоянных комиссий Колосов стал терять в деньгах: зарплату он получал за отработанные смены. В 2019-м он решил поменять работу.
Он остался в РЖД — теперь он работает инженером, руководит тяговыми ресурсами на Восточном полигоне, распределяет электровозы и тепловозы. Эта работа не требует прохождения медицинской комиссии, но и заработок не такой. «Я четырнадцать лет в кабине просидел, а теперь сижу в кабинете. Конечно, это мне нравится меньше», — рассуждает Колосов.
«У меня знаете сколько таких фактов было за годы моей службы?»
Сразу после выписки из больницы Колосова пригласили дать показания в Следственный комитет. Побывав там, Колосов написал ходатайство: он попросил поменять следователя. Светлана Ярославцева, действовавший на тот момент следователь, пишет Колосов в ходатайстве, была заинтересована в исходе дела, «переходила на крик» и говорила, что знает Аникьева и он не стал бы рисковать своей работой «из-за какого-то Колосова». Перечитывая протокол собственного опроса, Колосов увидел в нём неточности и слова, которые он не говорил. Колосов отказался подписывать протокол. Следователя по делу поменяли. Новый следователь вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
В постановлении приводятся объяснения полицейских. Например, инспектор мобильного взвода Аникьев объяснил происшедшее так: «После неоднократных законных требований проследовать в служебный автомобиль гр. Колосов А.П. оказывал активное противодействие». Аникьев ссылается на пункт 3 статьи 20 и пункт 3 статьи 21 Федерального закона «О полиции» и говорит, что по отношению к Колосову была применена физическая сила и специальные средства БРС (наручники). По словам Аникьева, Колосов сопротивлялся, хватался за его форменное обмундирование и сорвал с него нагрудный знак. Второй полицейский, Виктор Коновалов, даёт более подробное разъяснение: «К Колосову нами была применена физическая сила в виде загиба его рук за спину».
По телефону Алексей Аникьев, который по-прежнему работает в полиции, сказал ЛБ, что он не помнит, что произошло три года назад: «У меня знаете сколько таких фактов было за годы моей службы? Поэтому я сейчас даже и не вспомню. К сожалению для вас, я комментариев никаких давать не буду», — сказал он.
7 июня 2018 года состоялся суд над Колосовым. Судья Ленинского района вынес решение: признать его виновным в административном правонарушении. Колосову выписали штраф на 500 рублей за «неповиновение законному распоряжению или требованию» полицейских. Тогда Колосов понял: чтобы добиться справедливости, ему нужно искать адвоката. Знакомые посоветовали ему адвоката Олега Писанко, который и сам раньше работал в органах.
«За три года нам 36 раз отказывали»
«Он обратился летом (2018-го — ЛБ) сначала с тем, что с него незаконно взыскали 500 рублей, — рассказывает Писанко. — Акт протокола о совершении мелкого хулиганства составили в полиции. Мы написали жалобу в Областной суд, судья сочла, что всё нормально. Хотя потерпевших по делу нет. Свидетелей нет. Просто заинтересованные сотрудники полиции написали рапорт, что он нарушил общественный порядок. Шумел, нарушал покой граждан в ночное время, в три часа ночи. Но никого не было. Никто кроме них об этом не говорит. Колосов принёс мне доверенность, мы стали рассматривать, и 500 рублей вот так раскрутились. Выяснилось, что они его избили».
Писанко подал жалобы — на имя прокурора Ленинского района и в Ленинский районный суд. Судья жалобу отклонила, в прокуратуре ответили, что необходимо истребовать материал для его изучения. Через месяц он снова подал жалобу в суд.
Следующие два года жизнь Колосова и его адвоката измерялась тридцатидневными отрезками. Следственный комитет выносил постановление об отказе, они с Писанко его обжаловали, через месяц выходило новое постановление, которое снова нужно было обжаловать. Основания для отказов были разными: то выяснялось, что нотариальная доверенность от Колосова не предусматривала возможности подачи за него жалоб в суд, то прямо во время суда оказывалось, что прокуратура за день до него отменила постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. А потом постановление выходило снова.
«Они тридцать дней тянут, потом выносят отказной материал, в котором написан бред: „Над седой равниной моря ветер тучи разгоняет“, — говорит Колосов. — Никакого отношения к материалам данного дела он не имеет. За три года нам 36 раз отказывали».
Колосов говорит, что в последний год ему не присылают никаких уведомлений. «Раньше было так: пришёл на почту отказной материал, я вспомнил, побежал, заново написал заявления — в прокуратуру, в Следственный комитет. А сейчас и присылать перестали. Вспомнишь — напишешь заявление. Не вспомнишь — всё тихо». Иногда у него бывают мысли вообще бросить это дело. «Других проблем хватает», — говорит он.
Чтобы провести судебно-медицинскую экспертизу, следственный комитет запросил в Железнодорожной больнице медицинские документы Колосова. И изъял их. Колосову пришлось завести в больнице новую карточку. Его медицинские документы два раза теряли, а потом находили.
Колосов не сформулировал конкретных требований, таких как отстранение полицейских от должности или компенсация морального вреда. Он хочет добиться, чтобы полицейских судили по закону.
В Следственном комитете ответили, что по результатам проверки было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела. «В настоящее время, в связи вновь открывшимися обстоятельствами, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела отменено, проводится дополнительная проверка», — сказано в официальном ответе Следственного комитета.
7 июня 2021 года правозащитник Писанко подал исковое заявление в Ленинский районный суд о признании работы Следственного комитета ненадлежащей.