Листы в руках 32-летнего следователя Лысых заметно дрожат. Он стоит за трибуной лицом к судье. Остальные видят подсудимого со спины. Высокий и накачанный, он одет в просторные джинсы и рубашку с короткими рукавами — её тонкая ткань тоже дрожит. Чтобы унять дрожь в коленях, он часто меняет опорную ногу. Подсудимый читает по бумагам быстро, часто прерывается, чтобы набрать больше воздуха. Впервые за пять месяцев суда Лысых выступает за трибуной. До этого он отказывался комментировать предъявленные ему обвинения, пользуясь статьей 51 Уголовного кодекса. Она даёт право не свидетельствовать против себя.
В суде Лысых заявил, что протоколы не подделывал. По его словам, подложить фальсифицированные материалы могли следователи, которые после него расследовали дело о пытках Рузаевой. Следователь рассказал, что переписывание и пересоставление документов уголовных дел среди его коллег — распространённая практика.
«Известный, да, факт, имеется в виду, что следователь, получая дело от другого следователя, да, например, ну там или следственная группа, видя какое-либо процессуальное нарушение, (…) он пытается, да, его исправить. Ну, разными способами, то ли переделать, то ли доделать, то ли переписать или пересоставить», — читает Лысых.
«Имитировал работу следствия»
Второго января 2016 года в квартиру 34-летней домохозяйки, многодетной матери Марины Рузаевой постучали полицейские. Сотрудники попросили её помочь следствию. В соседнем доме произошло убийство. Нужно было, чтобы Марина поехала в отделение и посмотрела фотографии подозреваемых. Возможно, она, домохозяйка, видела кого-то из них у себя во дворе, гуляя с собакой. Марина быстро собралась и поехала с оперативниками.
В отделении, как говорится в показаниях потерпевшей, ей на голову надели мусорный мешок, приковали наручниками к скамейке. В кабинете Марина пробыла около пяти часов. Трое оперативников били её по голове, рукам, ногам, жгли электрошокером грудь. Полицейские требовали, чтобы она рассказала «всё, что знает». Всё это время муж Марины Павел Глущенко искал её, несколько раз приезжал в полицию, звонил по телефонам, которые ему дали в дежурной части.
В ту же ночь Марина обратилась в больницу. Врачи обнаружили у неё ушибы головы, шеи, грудной клетки, голени и предплечья, внутренней и внешней частей бёдер, а также электроожоги. Медики сообщили о преступлении в полицию. Но уголовное дело возбудили только через месяц, когда Марина стала жаловаться на местных полицейских в Следственный комитет и прокуратуру.
Уголовное дело расследовал сотрудник Следственного комитета Сергей Лысых. «Следователь с застенчивой улыбкой», — так рассказывает о первых впечатлениях о Лысых Рузаева. На допросах он был внимательным, поддерживал, если Марина плакала. Даже синий мундир следователя внушал ей доверие. Форма сотрудника Следственного комитета отличалась от той, в которую были одеты полицейские, пытавшие её. Один вид серых кителей оперативников вызывал у Марины панику.
«Мы доверяли следователю Лысых. Надеялись: раз уголовное дело возбуждено, виновных найдут и накажут», — рассказывает Марина. Несмотря на то, что фамилии оперативников, пытавших Марину, были известны сразу, в деле они появились спустя год. После того, как дело было передано следователю в другой город. Майорам Денису Самойлову и Александру Корбуту, лейтенанту Станиславу Гольченко предъявили обвинения.
«Лысых затягивал сроки, не знакомил Марину с материалами дела. Потом уже мы узнали, что так он прятал фальсификации и имитировал работу следствия», — говорит муж Марины Павел.
Уголовное дело несколько раз прекращали, а после обращений потерпевшей в Следственный комитет возобновляли. И только после того, как была сформирована группа независимых следователей СК из Новосибирска, Иркутска, Шелехова и Ангарска, дело удалось довести до суда. Сейчас в Усольском городском суде идёт процесс. Ожидается, что приговор Самойлову, Корбуту и Гольченко объявят весной 2021 года.
«Опытный сотрудник, ответственный, хороший человек, пользуется уважением в коллективе»
Обвинение Лысых предъявили после того, как потерпевшей удалось прочитать результаты экспертиз, проведённых в 2016 году. Доступ к материалам она получила спустя год после того, как были проведены следственные действия.
Осенью 2018 года Марина обнаружила, что в одном из протоколов не сходится время. 19 января 2016 года Павел Глущенко привёз следователю куртку, футболку, бриджи, в которых его жена была в полиции. На вещах могли сохраниться следы от электрошокера, кровь. Вещи он передал в 14 часов дня. Это время стоит в протоколе осмотра вещей, который следователь составил при понятых. В деле есть ещё один протокол — он свидетельствует о том, что Лысых запаковал и отправил на экспертизу одежду и медицинские карты Марины в восемь часов утра того же дня.
«Если вещи упакованы утром и отправлены на экспертизу, тогда непонятно: что следователь осматривал в два часа дня?» — удивился Павел. Он взял протоколы и поехал по адресам понятых, чьи подписи стояли в документах. Все четверо жили по записанным в протоколе адресам. Эти люди сказали, что в Следственном комитете они не были, вещи не осматривали и свои подписи в протоколах не ставили.
Выяснить, откуда Лысых взял их паспортные данные, не составило труда. Одна раньше приходила в следственный отдел СК к знакомой и была понятой по другому делу и у другого следователя. Двое других проходили в материалах СК потерпевшими по уголовным делам.
Как попали к Лысых паспортные данные четвёртой понятой, неизвестно. По её словам, в Следственном комитете она не была, в следственных действиях не участвовала и Лысых не знает. В то время, когда составлялся протокол, «понятая» находилась на работе в спорткомплексе. Для подтверждения она предоставила суду рабочий журнал.
Следователь Лысых признал, что сам вписал имена понятых в протоколы. Где он взял чужие паспортные данные и кто расписался в документах, сказать отказался. Фальсификацию объяснил тем, что «хотел придать видимость соответствия своих действий УПК РФ».
«…неустановленные лица выполнили просьбу старшего следователя Лысых С. И., изобразив в протоколе… подписи от имени понятых…, тем самым придав вид законности вышеуказанному протоколу следственного действия», — такими словами описана ситуация в материалах дела. В итоге два протокола были исключены из уголовного дела против оперативников как ненадлежащие доказательства.
В уголовном деле о Лысых следствие сделало вывод: «совершив преступление против государственной власти и интересов службы, он подорвал авторитет федерального государственного органа — Следственного комитета Российской Федерации».
В суде факты подделки документов подтвердились. Несмотря на это, в феврале 2020 года судья Виктория Широкова оправдала следователя Лысых и признала его право на реабилитацию — он мог требовать компенсацию за уголовное преследование.
Свой вердикт судья мотивировала тем, что последствия деяний следователя «не носили публичный характер и не нашли широкого резонанса среди населения». На решение повлияли также положительные характеристики, полученные от коллег. О подсудимом отзывались как об «опытным сотруднике, ответственном, хорошем человеке, который пользуется уважением в коллективе», «спокойном и не конфликтном».
Реабилитированным Лысых проходил недолго — до мая 2020 года. Тогда областной суд отменил приговор, дело вернулось в Усольский суд на новое рассмотрение. Марина пыталась добиться, чтобы дело Лысых передали в другой суд, не рассматривали его снова в Усолье-Сибирском. Но ходатайство Рузаевой было отклонено.
«Фальсификация обусловлена лояльным отношением судов к „фолам“ правоохранителей»
Адвокат Максим Никонов, который сотрудничает с общественной организацией «Зона права», проанализировал, почему так сложно добиться наказания для сотрудников органов за фальсификацию доказательств. Виновных в таких преступлениях наказывают по статье 303 Уголовного кодекса. Часть вторая этой нормы касается случаев, когда доказательства фальсифицируют по преступлениям небольшой или средней тяжести.
Часть третья, по которой обвиняют Лысых, предусматривает наказание за фальсификацию при расследовании тяжких или особо тяжких преступлений — лишение свободы до семи лет. А также запрет работать в органах до трёх лет.
В России около 30 сотрудников органов ежегодно получают наказание по части два статьи 303. Ещё два десятка человек становятся осуждёнными по третьей части. Из них только четверо получили реальные сроки, остальным было назначено условное наказание.
Никонов отмечает: в официальной судебной статистике зафиксировано крайне незначительное число процессов, поскольку доказательства фабрикуются под контролем лица, имеющего специальную подготовку, и обладающего ресурсом для воспрепятствования обнаружению и доказыванию фальсификации. Автор исследования рассматривает многочисленные способы фальсифицировать доказательства. Тот, которым воспользовался Лысых, то есть подделка данных участников следственных действий, Никонов относит к одному из самых распространённых методов.
По заключению Никонова, фальсификация доказательств в российском уголовном процессе во многом обусловлена лояльным отношением судов к «фолам» правоохранителей. «Сотрудники органов рассчитывают на то, что даже если дело попадёт в суд, им удастся избежать наказания», — пишет правозащитник.
В открытом доступе находится приговор и Денису Самойлову, одному из тех самых трёх оперативников, якобы пытавших Марину Рузаеву. В 2006 году Усольский городской суд оправдал полицейского, которому инкриминировали фальсификацию доказательств по уголовному делу о сбыте наркотиков. Суд счёл доказанными три эпизода, в которых Самойлов вместе с двумя коллегами подделали подписи понятых. В итоге уголовные дела о сбыте были прекращены. Однако суд не посчитал это «вредным последствием, влекущим уголовную ответственность», и вынес Самойлову и его товарищам оправдательный вердикт.
По тому же сценарию суд рассматривал дело Лысых в 2020 году. «На всех заседаниях он сидел, уткнувшись в телефон. Его судили по статье, которая предполагает лишение свободы, могли прямо из зала суда отправить в СИЗО. Но Лысых на приговор пришёл без вещей, расслабленный. Было чувство, что он заранее знал: ему ничего не будет», — говорит Рузаева.
«Если вам для дела нужно — делайте»
Когда суд начал заново рассматривать его дело в ноябре 2020 года, Лысых понимал, что второй раз его не оправдают. Весь процесс он был внимателен и напряжён. «Не желаю отвечать на вопросы», — эти его слова участники суда слышали чаще всего.
Этой же фразой отвечал на попытки автора этой публикации заговорить с ним. Следователь ушёл в конец тёмного коридора суда и стоял там, пока секретарь не позвала участников на заседание.
Осенью 2020 года в суде выступил следователь СК полковник юстиции Роман Назыров. В его производстве было уголовное дело о пытках Рузаевой после того, как его забрали у Лысых. Назыров рассказал, что в ноябре 2018 года Рузаева пожаловалась на то, что прежний следователь подделал протоколы в уголовном деле. Назыров вызвал коллегу на допрос. Лысых объяснил нестыковки в документах технической ошибкой. Этого Назырову оказалось достаточно, дополнительных проверок он не проводил, людей, которые были вписаны в протоколы как понятые, не допрашивал. Вопросов к бывшему коллеге у подсудимого не оказалось.
Но перед приговором Лысых заявил, что Назыров вовсе не допрашивал его по жалобе Рузаевой, а про техническую ошибку просто придумал. Подсудимый допустил, что именно Назыров и составил машинописный протокол об осмотре одежды потерпевшей.
По словам Лысых, когда ему позвонил следователь Назыров, он не мог приехать в Иркутск: работал в то время следователем в посёлке Магистральный, за тысячу километров от областного центра.
«Назыров предложил: чтобы мне не ехать, он сам составит допрос. Я согласился, сказал: „Если вам для дела нужно — делайте“. Фактически Назыров сам придумал допрос, я ему ничего не пояснял. Это можно подтвердить детализацией переговоров с привязкой к базовым станциям и информацией из отдела кадров. В город Иркутск в дату допроса я не выезжал», — показал в суде Лысых. Он попросил поднять биллинги переговоров и привлечь Назырова.
Что касается второго сфабрикованного протокола, то почерк в этом документе, по заключению экспертов, принадлежит самому Лысых. На суде подсудимый снова признал, что вписал в протокол паспортные данные людей, которые в следственных действиях не участвовали.
Он сказал, что не считает зазорным использовать личные данные посторонних людей для придания законности документам. «Надо было оформить получение одежды. Уголовного дела тогда не было. Процедура доследственной проверки не предусматривает протокол изъятия… Я внёс сведения понятых, чтобы не утратить законность изъятия», — заикаясь и делая перерывы на вдохи, произнёс подсудимый.
По словам Лысых, он не понимает, в каких преступлениях его обвиняют. Подсудимый называл статьи Уголовного и Гражданского кодексов, которым противоречит обвинительное заключение. С едва уловимой улыбкой на лице судья Жилкина слушала подсудимого. Тонкими пальцами с алым маникюром она перебирала сборники законов в мягких обложках. Лысых выступил 24 февраля 2021 года. Больше он к трибуне не выходил и на вопросы не отвечал.
На оглашение приговора 12 марта Лысых пришёл без адвоката, который сопровождал его весь процесс. В суд подсудимый не взял вещи — сумку или портфель. Государственный обвинитель Сергей Ткачёв попросил для Лысых четыре года колонии. Из зала суда тот мог под конвоем отправиться в СИЗО. Судья почти три часа читала приговор. Когда прозвучали слова о наказании — три года условно, он громко выдохнул.