В 2020 году рядовой Дмитрий Вебер готовился участвовать в параде Победы. Из Брянской области, где он служил с 30 октября 2019 года, через 4,5 месяца его перевели в Воронеж. Дмитрий часто писал и звонил родственникам в Новобирюск, родной посёлок в Иркутской области. «Бабулечка моя! Я поеду на парад, меня вызвали. Нас будут по телевизору показывать. Я вам ручкой помашу», — обещал Дмитрий в одном из последних разговоров с бабушкой в конце марта.
«Переживала, что ему холодно»
В шестом часу утра третьего апреля сестру Вебера Ирину Самедову разбудил телефонный звонок с незнакомого номера. «Здравствуйте, Дима вам звонил?» — не представившись, спросил мужской голос. Мужчина сообщил, что вечером второго апреля Вебер пошёл выносить мусор и не вернулся. Сослуживцы видели его убегающим через плац.
До побега, по словам звонившего, соседи Дмитрия по казарме слышали, как он по телефону громко ругался с какой-то девушкой. К ней, по предположению военных, и отправился рядовой. На нём были камуфляжные брюки, резиновые тапочки, он был без футболки, с голым торсом.
Девушка Димы Марина живёт в Красноярске, расстояние от Воронежа до Красноярска — больше четырёх тысяч километров. За два месяца до призыва парень и девушка расстались, но, когда Дима был в армии, возобновили общение. Ни о какой другой девушке Дмитрия Ирина не знала. Она позвонила Марине, но та ответила, что ей ничего не известно о побеге. После гибели Дмитрия Марина запретила родственникам упоминать её имя и вообще связывать её с этой историей.
Сразу после звонка утром Ирина написала сослуживцам Дмитрия. Один из них ответил, что лежит в госпитале и ничего не знает про Диму, другой сказал, что слышал о побеге, но больше ничего сообщить не может.
Через пару часов утром Ирина поехала на работу — она бухгалтер в исправительной колонии, которая находится в посёлке Новобирюсинском. Коллеги заметили, что она чем-то расстроена, и стали спрашивать, что случилось. «Я не хотела афишировать, что он самовольно покинул часть. Решила знакомым ничего не рассказывать, — говорит Самедова. — Сижу на работе, в голове всё крутится, понять ничего не могу. Мысли: где он может быть? У нас в первых числах апреля шёл дождь, было прохладно. Я переживала, что ему там холодно. Не подумала, что в Воронеже погода может быть другая».
Пока искали Дмитрия, Ирине звонили разные люди из части. Кто именно звонил, сейчас она сказать не может. «Выехать отсюда было невозможно из-за коронавируса. В первые дни они мне рассказывали, что у него неразделённая любовь и Дима прячется у какой-то девушки дома. Я им говорю: он в военной части в Воронеже пробыл всего 13 дней. Как он за это время мог познакомиться, поссориться с девушкой и убежать?»
Сама Ирина в последний раз общалась с Димой за три дня до его исчезновения, 30 марта. Он позвонил и попросил отправить ему на баланс 290 рублей. Она тут же перечислила деньги.
Пятого апреля в два часа дня по иркутскому времени — в Воронеже было девять утра — из части Ирине отправили номер телефона и велели дозваниваться по нему, сказав, что с этого номера Дима выходил на связь. До вечера пятого апреля Ирина непрерывно звонила на номер, который был недоступен. «В это время командование уже знало, что Димы нет в живых, но мне ничего не сказали. Я продолжала названивать на номер, который мне дали», — говорит Ирина.
В сентябре 2020 года, во время подготовки материала, мы тоже пытались связаться с этим номером, он был недоступен.
Пятого апреля военные, которые в предыдущие дни звонили по нескольку раз в день, перестали отвечать на звонки и сообщения родственников Дмитрия. «Шестого апреля я им звоню, не отвечают, сбрасывают. Пишу: „Возьмите трубку!“ — снова не отвечают», — вспоминает Ирина.
«Ребёнок с ангельской улыбкой»
Новобирюсинский — посёлок на границе Иркутской области и Красноярского края. Посёлок появился 50 лет назад рядом с исправительной колонией. Население — 4,5 тысячи человек.
Бабушка Димы Нина Герасимовна живёт в Новобирюсинском одна в своём доме из пяти комнат, сплошь застеленных коврами и половиками. В комнате Димы всё осталось как было до его ухода в армию. На столе стоит его компьютер, рядом лежит телефон, пароль от которого знал только Дима. По двору разгуливает и постоянно просит сосисок толстая такса по кличке Рич. Это Дима приучил свою собаку к такой еде. На время службы он оставил питомца бабушке. Говоря, что Дима звал собаку «мой сынок», Нина Герасимовна улыбается.
Она воспитывала Диму с четырёх лет. Его матери Людмиле дали срок за распространение наркотиков. Мальчик остался с бабушкой и папой Романом, который, как и жена, принимал наркотики. Роман умер от цирроза печени, когда Диме было 13. К этому времени Людмила вышла на свободу, но ребёнка к себе не забрала. Её лишили родительских прав, опекуном Дмитрия назначили его 27-летнюю двоюродную сестру Ирину. Бабушка не могла взять опеку над внуком из-за своего возраста.
Ирина рассказывает, что родители не принимали участия в воспитании ребёнка, поэтому Дима не был к ним привязан. Людмила освободилась из колонии и не вернулась в посёлок. Ирина просила её навестить сына, и Дима хотел увидеть мать. Но Людмила не приехала. Сейчас у неё другая семья, родились ещё двое детей.
«Диму я знаю с его рождения. Я забирал этого ребёнка с его отцом из роддома. Моя дочь была опекуном Димы», — говорит дядя Дмитрия Мири Самедов. По его словам, парень не пил, не курил, был спокойным, рассудительным.
Дима был самостоятельным ребёнком, добавляет Ирина. «Бабушка всегда объясняла ему: „У тебя никого нету. Есть только я и Ира. Смотри, не подведи нас“».
Классная руководительница Димы Екатерина Устинова вспоминает, что Диму воспитывали всей семьёй: бабушка, тётя, дядя, сестра, — поэтому Дима сиротой не был. «Это был вообще не проблемный ребёнок. Дима был очень добрым, — говорит педагог. — Ребёнок с ангельской улыбкой. У него были белокурые волосы и шоколадные глаза».
Благодаря яркой внешности и красивой улыбке, он нравился девочкам в школе, говорит учительница. А ещё он был одним из лучших спортсменов в посёлке и дружил со всеми ребятами из хоккейной команды. Кроме хоккея, занимался волейболом, баскетболом, играл в теннис.
Сотрудник отдела опеки и попечительства по Тайшетскому району Ирина Клохтунова, которая курировала эту семью, рассказывает, что опекун хорошо выполняла свои обязанности: мальчик рос в комфортных условиях и у него было всё необходимое. Глава Новобирюсинского Ирина Наврозова отмечает, что Дима активно участвовал в поселковых и районных соревнованиях. Участковый говорит, что Вебер на учёте в полиции не состоял, никаких замечаний не имел.
«Из меня что-то вывалилось, оторвалось»
Дима закончил в Новобирюсинском девять классов, потом поступил в колледж в Красноярске, где выучился на сварщика. В характеристике Дмитрия Вебера педагоги из Красноярска отмечают, что особого рвения к учёбе он не проявлял, «учился ради оценок». Отмечают один случай. У сверстника не было денег на зимнюю одежду, и Дмитрий на свою пенсию, которую получал как сирота, купил тому куртку и ботинки. «Я об этом узнала после гибели Димы, когда получила материалы уголовного дела. Нам он ничего не рассказал», — говорит Ирина.
Дмитрий хотел поступать на программиста, но пришла повестка в армию. Бабушка Нина Герасимовна вспоминает: «Я говорю: „Дима, давай я съезжу в Тайшет, документы соберу, что я старая. Скажешь, что живёшь с бабушкой, ухаживать за ней некому“. А он мне: „Что я буду мотаться каждый раз? Весной и осенью меня будут вызывать в Тайшет на комиссию. Я лучше один год отслужу и приду домой“».
Лето перед армией Дима провёл у бабушки, отремонтировал заборы и перестроил прохудившиеся сараи. «У нас тут всё посгнило, тут он всё летечко работал. Всё говорил: „Бабулька моя, бабулька!“» — вспоминает бабушка Димы.
Он запретил родственникам готовить проводы в армию — не хотел устраивать гулянку. Вместо этого запекли курицу с картошкой, накрыли на стол, пообедали всей семьёй. «Я с палочкой, далеко не хожу. Дошла до порога, дальше пошли провожать его без меня, — рассказывает Нина Вебер. — Он мне напоследок говорит: „Бабулька, ты не переживай, только год отслужу и вернусь“. Он ушёл. У меня ощущение было, что из меня что-то вывалилось, оторвалось».
Ирина проводила Диму до станции. «Мы с ним стоим на перроне. Я плачу, обняла его. Он худенький такой. Он говорит: „Да ты не плачь, всё нормально будет!“» — вспоминает она.
«Армия своих не выдаёт»
С конца октября 2019 года Дмитрий Вебер служил в Брянской области. В марте 2020 года его вместе с 11 сослуживцами отобрали для участия в параде Победы. В составе сводного парадного батальона он прибыл в воинскую часть в Воронежской области.
Из армии Дима каждый день звонил бабушке. Она вспоминает: «Говорил, что всё нормально у него. „Бабулечка моя, как ты?“ Однажды мне позвонил его командир, спросил, звонит мне Дима или нет. Я говорю: „Звонит, конечно“. Спрашиваю у командира: „Какой мой внук?“ Командир мне: „Вы хорошего внука воспитали. Хороший солдат, примерный. У меня никаких претензий к нему нет“. Ещё командир сказал, что Дима обо мне рассказывал, говорил, у него есть бабушка старенькая».
Однажды Нина Герасимовна почувствовала себя плохо. Дмитрий из своей части в Брянске дозвонился до больницы Новобирюсинского и вызвал к ней врача.
Ирина, с которой Дмитрий переписывался во ВКонтакте, листает сообщения в своём телефоне. «Вот он только ушёл, 20 октября, пишет: „У бабушки пенсия. Позови Пашу, чтобы патрон поменял, а то света нету (в комнате. — ЛБ), где шкаф“».
Бабушку Дима вспоминает почти в каждом сообщении, адресованном Ирине. «Привет, скажи бабе, что вечером в часть приедем. Она опять не отвечает. Со мной всё хорошо. В части очень редко звонить буду. Скажи, чтобы не переживала. Короче, у нас месяц КМБ (Курс молодого бойца. — ЛБ). На полгода с января нас в поле отправят. Там ни писать, ни звонить нельзя будет. Ты за бабой следи только».
Ирина читает сообщения в телефоне и говорит: «Я его спрашиваю: „В какую часть попал? Тебя не обижают?“ — „Нет, проверяют и следят за всем. Я со всеми контачу“». Иногда Дмитрий просит Ирину перевести ему пару сотен рублей, она тут же выполняет просьбу.
«Я не ограничивала, не говорила: ты много тратишь. Он всегда просил небольшие суммы: на баланс закинуть, станки купить. Самая большая сумма — 3,5 тысячи рублей, он просил на телефон, я тут же отправила. Я уверена, будь у него проблемы, Дима нашёл бы способ связаться со мной. Не думаю, что он полез бы в петлю», — говорит Ирина. Скриншоты с перепиской в соцсети Ирина передала в редакцию.
Последней из родственников с Димой в день исчезновения разговаривала бабушка Нина Герасимовна.
«Не помню точно, сколько было времени. Может, три, может, четыре часа. Телефон на морозилке лежал. Я взяла, высветился „Дима“. „Баба! Баба!“ — он два раза повторил. Я ему: „Дима, я тебя слышу!“ На заднем плане я слышала шум, голоса: „Дима! Иди сюда“. Дима говорит мне: „Я тебе потом перезвоню“. И всё, нету Димы…» — говорит Нина Герасимовна.
Ирина уточнила, что Дима звонил в промежуток с половины второго до двух дня, в Воронеже было утро. Самедова запомнила это потому, что как раз в это время у неё на работе перерыв, Ирина заехала к бабушке. Дима звонил с телефона сослуживца Сергея Мунтяна. Но у неё был записан как «Дима», так как часто звонил ей с этого номера.
Разговор с бабушкой прервался, потому что с кубрика Дмитрия забрали двое контрактников. Дядя Дмитрия Мири Самедов, рассказал, что об этом ему в приватном разговоре сообщил следователь Алексей Монин из Воронежа. «В Воронеже Диму, со слов следователя, убили двое контрактников, один из них русский, другой нерусский. Следователь также сказал: „Вы ничего не докажете, армия своих не выдаёт“», — рассказывает Мири. Мы позвонили следователю Монину на сотовый, но он, как только услышал, что говорит с журналистом, бросил трубку.
«Ошеломление» и «уход от окружающей действительности»
Пятого апреля 2020 года ровно в восемь часов утра слесарь-сантехник котельной самолётостроительного завода Воронежа Александр Хренов заступил на суточную смену. Завод находится в восьми километрах от военной части. В 8.05 Хренов пошёл на улицу проверять оборудование, залез на метровой постамент — надо было проверить дымосос и добавить масло. А там в петле на заслонке воздуховода висел мёртвый мужчина. «От неожиданности я испугался, побежал, мастеру рассказал. Потом уже милицию вызвали. Я туда больше не выходил», — по телефону рассказывает нам Александр Хренов.
Приехавшие из военной части узнали в погибшем рядового Дмитрия Вебера.
Дмитрий был обнажён по пояс. На нём были камуфляжные брюки, синие носки и зелёные резиновые тапки. Правая рука трупа вытянута вдоль туловища, левая держала натянутую верёвку. Ноги были согнуты в коленях, правая ступня упиралась в кирпич, лежащий под ногами, левая стояла на земле. Так описал положение тела эксперт Дмитрий Скрябин, который пятого апреля осмотрел место происшествия.
«На вещах погибшего каких-либо повреждений, характерных для борьбы и самообороны, а также следов крови не обнаружено. Поверхность почвы вокруг также имела естественное состояние, следов борьбы или волочения на ней не обнаружено. Согласно выводам судебно-медицинских экспертиз смерть военнослужащего наступила от сдавления шеи петлей», — заключили следователи отдела СК по Левобережному району Воронежа (здесь и далеепри цитировании материалов следствияорфография и пунктуация источника сохранены — ЛБ).
Следователи не стали разыскивать девушку, у которой, как говорили Ирине военные, мог скрываться во время побега Дмитрий. В материалах расследования, которые показали родственникам, вообще нет упоминаний о какой-либо девушке Дмитрия. Вместо этого появилась информация о конфликте в части. Якобы Вебер украл деньги у сослуживца, на них купил гашиш и курил его в части.
Потом, как следует из документов дела, Вебер сбежал.
«…покидая расположение воинской части Вебер находился в состоянии острой реакции на стресс. Об этом свидетельствуют быстрое изменение его эмоционального состояния после возникновения неблагоприятных событий в его жизни (уличение в краже и факте употребления наркотических веществ) и сформировавшимся у него острым внутриличностным конфликтом (опасение юридических последствий совершенных им деяний и боязнь осуждения окружающих) с последующим состоянием „ошеломления“, некоторой дезориентированностью с последующим „уходом“ от окружающей действительности, следствием чего явилось совершение им суицида», — так эксперты в материалах проверки описывают эмоциональное состояние погибшего.
Как именно Дмитрий проявлял «ошеломление», «некоторую дезориентированность» и «уход от окружающей действительности», родственники выяснить не смогли. Они хотели бы узнать также, почему военные сразу не сообщили им о краже, а вместо этого рассказывали про девушку и неразделённую любовь.
В объективности расследования родственники сомневаются ещё потому, что две патологоанатомические экспертизы — первичная в Воронеже и повторная в Тайшете — не выявили следов наркотиков или алкоголя в крови и моче погибшего. Не обнаружили следов наркотиков и на личных вещах Дмитрия.
В Новобирюсинском первой о смерти Дмитрия Вебера узнала не его семья, а глава посёлка Ирина Наврозова. Шестого апреля ей позвонили из военкомата в Тайшете и попросили встретить военных с гробом. И уже сотрудники администрации сообщили Ирине Самедовой о гибели брата.
«Уши поломаны, будто драли, крутили, мучили»
Гроб с телом Дмитрия везли на родину три дня. Из Воронежа до Москвы на машине, из Москвы до Красноярска самолётом, оттуда до Новобирюсинского снова на машине. Военным нужно было проехать по ледовой переправе, находящейся в 30 километрах от посёлка, которая в апреле держалась последние дни.
На своей машине Ирина пять часов простояла у переправы, пока в сумерках на льду не показались огни от фар «Газели» военных. «Я посмотрела на машину и поняла, что внутри в гробу лежит Дима…», — Ирина на минуту замолкает.
Гроб сопровождали двое военных: коренастый майор и высокий капитан. Они не представились и сразу предупредили родственников, что их прикомандировали из другой части. Мол, они только сопровождают тело и никакого отношения к Дмитрию не имеют. Но, как пишет Ирина в петиции, это были замполит Чернышёв и командир взвода, фамилию которого Ирина не знает. Чернышёв представился, когда звонил Ирине по дороге в Новобирюсинский. Когда гроб только привезли в посёлок, сопровождающие говорили собравшимся людям о причине смерти Дмитрия, что это «стопроцентный суицид, тело чистое».
Родственники до последнего надеялись, что произошла ошибка и в гробу лежит не Дима, а другой человек. Когда открыли крышку, сомнения отпали.
«Сказали, что Дима повесился. Это неправда. Я могу рассказать то, что видел своими глазами. Я раскрыл молнию на его одежде. Он был весь порезан, весь изуродован. Нижняя губа покусана, нос сломан. Уши поломаны, будто драли, крутили, мучили, — Мири морщится, руками будто показывает, как мучили Диму. — Горло вырезано, всё порезано. Кусков мяса на мускулах нету. Как будто откусили и выплюнули. Кожи нет, мясо обожжённое, жёлтое. Как будто поставили клеймо. Как животным ставят, чтобы не потерялся, чтобы хозяина знал своего. Такая ерунда была на левой руке. На правой просто куска нет».
По данным тайшетской экспертизы, на теле Дмитрия патологоанатом обнаружила несколько участков без кожи: на правом плече мясо оголено на площади 5 на 3 сантиметра, на левом плече, груди и спине кожа и подкожная клетчатка сняты на участках примерно 4 на 4 сантиметра. Ответа, кто причинил такие травмы Дмитрию, у родственников нет.
Как следует из заключения посмертной экспертизы, проведённой в Воронеже, патологоанатом вырезал хрящи гортани и подъязычную кость и взял материалы на исследование. Разрезы, о которых говорят родственники, были сделаны при исследовании трупа в морге. В заключениях экспертиз нет никаких сообщений, указывающих на то, что кто-то вырезал кожу, чтобы изуродовать тело.
В распоряжении редакции есть видео вскрытия гроба и осмотра тела.
Толпа окружила открытый гроб. Здесь же были участковый, глава администрации посёлка, медик. «Тот, который майор, он поменьше ростом, был в доме. Я ему говорю: „Подойди, посмотри, что ты привёз“. Он подошёл. Я его спросил: „У тебя дети, сын, есть?“ Он кивнул. Я ему: „Тебе не жалко будет, если твоего ребёнка так же кто-то изуродует?!“ Он башку свою молча опустил. Я его спрашиваю: „Ты же видишь, что творится! Согласен, что это не похоже на самоубийство? Это убийство“. Он сказал: „Согласен“. Капитан всё время на улице стоял, будто по телефону разговаривал. Когда его спрашивали, не отвечал», — вспоминает Мири.
«Чтобы бабушке в глаза посмотрели»
Девятого апреля военные пробыли у гроба Дмитрия недолго — около получаса. Жители посёлка думают, что полиция опасалась самосуда, поэтому сопровождающих посадили в машину и посреди ночи отправили в обратную дорогу. «Люди вели себя спокойно. Их никто не собирался трогать, — говорит Мири. — На следующий день мне позвонили. Мужчина представился командиром части, спросил: „Привезли гроб?“ Я ответил. Он: „Ну и как там?“ Я говорю: „Изуродовано тело“. Он говорит: „Я специально к вам отправил офицеров, чтобы они ответили перед бабушкой. Это они виноваты. Я же вам батек Диминых отправил! Чтобы они бабушке в глаза посмотрели!“
Он отключился, потом я пытался до него дозвониться. Тот же голос говорил: „Вы не туда попали. Не звоните сюда больше!“» В чём именно виноваты командиры Дмитрия, родственники так и не узнали.
Когда жители посёлка увидели тело, глава администрации и начальник полиции отвели Ирину в сторону. Они посоветовали отвезти гроб в Тайшет, на повторную экспертизу. В ту же ночь на работе Ирине выделили машину. Около пяти часов утра 10 апреля она с гробом выехала в районный центр и через пять часов была на месте.
Из морга Ирину отправили в Следственный комитет: разрешили оставить гроб в холодильнике, а самой велели ехать к следователям за направлением на экспертизу. Когда документы были получены, Ирина уговорила патологоанатома срочно провести вскрытие, поскольку должна была на той же машине вместе с гробом вернуться в посёлок.
Вместо обещанных двух часов Ирина прождала пять. Столько времени понадобилось эксперту, чтобы описать травмы. «Повреждений было очень много. Слишком много. На трёх листах написано», — говорит Ирина.
«…при судебно-медицинском исследовании трупа гражданина Вебера Дмитрия Романовича были обнаружены многочисленные повреждения в виде ссадин на лице, шее, туловище и верхних конечностях, кровоподтёков и ссадины на левой нижней конечности, которые причинены при жизни, при действии предмета (предметов), обладающего свойствами тупого», — говорится в заключении. На теле есть также ссадины, нанесённые острым предметом. По предположению тайшетского патологоанатома, это могла быть заточка.
Десятки ссадин патологоанатом обнаружила на голове, шее, груди, спине, ягодицах, паху, руках и ногах Дмитрия. На теле есть повреждения, которые были нанесены как до его смерти, так и после.
Эксперт объяснила Ирине, что на трупе есть такие травмы, которые Дмитрий не мог причинить себе сам. Например, по физиологическим признакам, царапины на спине появились уже после смерти. Внутрь ссадин набились частички пыли. Патологоанатом полагает, что это следы волочения. По результатам обеих экспертиз, смерть Дмитрия наступила от сдавливания шеи петлёй.
Следственный комитет России возбудил уголовное дело по статье о доведении до самоубийства. Ровно через два месяца, пятого июня, уголовное дело закрыли.
«Следствием достоверно установлено, что при убытии из расположения воинской части Вебер видимых телесных повреждений не имел, сведений о применении к нему насилия не получено. Двигаясь в тёмное время суток от казармы до места его обнаружения, военнослужащий должен был неоднократно преодолевать различные ограждения, в том числе оборудованные колючей проволокой», — так объясняют следователи происхождение повреждений на теле солдата.
«Таким образом, в ходе предварительного следствия факт доведения до самоубийства рядового Вебера своего подтверждения не нашёл, вследствие чего виновных в его гибели не имеется», — делают выводы сотрудники Главного военного следственного управления С К России.
Родственников такие выводы не устраивают. «Никто мне ничего не объясняет. Никто не хочет со мной общаться. С уголовным делом меня не ознакомили. Добиться даже не могу, чтобы мне фотографии с места смерти отправили», — говорит Ирина.
«Был бы он шебутной, я бы предположил, что он где-то подрался, могло что-то получиться. Но он был очень спокойный. Не драчун, как некоторые пацаны бывают, — рассуждает Мири. — Экспертиза показала, что в течение недели издевались над ним. Мы думаем, его держали в закрытом помещении, приходили, мучили. Мы не знаем, чего от него добивались». По данным тайшетской экспертизы, некоторые повреждения Дмитрий мог получить за четыре-восемь суток до смерти.
Родственники пытались связаться с сослуживцами Дмитрия. Кто-то не ответил, а один из сослуживцев написал: «Не лезьте к нам. Дайте спокойно дослужить до дома», — рассказывает сын Мири Руслан Самедов.
«Решение о суициде возникло внезапно, импульсивно, необдуманно»
Бабушке Дмитрия прислали постановление о прекращении уголовного дела о гибели внука. Документ, датированный пятым июня 2020 года, занимает больше 50 страниц. В нём собраны больше десятка свидетельств и ссылок на документы и вещественные доказательства.
Один из основных свидетелей — призывник Дмитрий Зуев. Мы поговорили с Дмитрием по телефону. Он рассказал, что жил с Вебером в одной комнате, вместе ездили на тренировки. С утра до четырёх часов дня солдаты маршировали, потом у них было свободное время. По словам Зуева, никаких конфликтов до этого случая у Вебера в части не было, с остальными призывниками он был в дружеских отношениях.
Зуев говорит, что в марте 2020 года Вебер занимал у него 500 рублей. Зуев дал ему свою карту, а пин-код записал на бумажке. Через несколько дней Вебер, по словам Зуева, вернул деньги вместе с картой. После этого Зуев ещё раз давал свою карту Веберу, чтобы тот купил для него продуктов в магазине.
Как сказано в постановлении, в день исчезновения Вебера и, возможно, его смерти Зуев обнаружил, что с его карты были списаны деньги. Днём Зуев зашёл в онлайн-кабинет и увидел, что пропали чуть больше четырёх тысяч рублей. Как говорит Зуев, пин-код от карты, кроме него, знал только Вебер. Зуев стал спрашивать у него, снимал ли тот деньги с карты.
Когда Вебер сказал, что денег не брал, Зуев пожаловался командиру роты Улямаеву. В этот же день, второго апреля, на вечерней поверке капитан Улямаев и старший лейтенант Дмитрий Кранго вывели Вебера из строя и вместе с ним отправились на третий этаж казармы. Так события изложены в постановлении.
В канцелярии Вебер признался в краже денег с карточки. На вопросы офицеров, на что потратил украденное, отвечал уклончиво. Сначала сказал, что купил продукты, потом — что перевёл деньги гражданскому товарищу, имя которого назвать отказался. Затем, как следует из постановления, «кто-то из офицеров» предположил: деньги Вебер мог потратить на наркотики. «Кто-то из офицеров», как сказано в постановлении, пошёл в спальню и принёс четыре телефона, которые могли принадлежать Веберу и его другу Сергею Мунтяну. В канцелярию вызвали Мунтяна.
По показаниям свидетелей, в комнате вместе с Вебером и Мунтяном находились четыре офицера — Улямаев, Кранго, Грачёв и Редекоп. Но следователь приводит свидетельства только двух из них — Редекопа и Кранго. В пересказе следователя они одинаковыми словами описывают все происходящие события и никогда не называют, кто и что делал, пользуясь формулировкой «кто-то из офицеров».
Редекоп и Кранго утверждают, что «кто-то из офицеров» позвонил командиру роты Зубову и попросил принести из санчасти несколько тестов на наркотики.
Пока Зубов ходил за тестами, «кто-то из офицеров», как вновь отмечено в постановлении, попросил Вебера и Мунтяна раздеться до пояса. Все свидетели, присутствующие при разговоре, утверждают, что следов от инъекций и других повреждений на теле Вебера и Мунтяна не увидели. Вскоре офицеры выяснили, что как минимум один из телефонов принадлежал Мунтяну. «Кто-то из офицеров», как записано в постановлении, заставил Вебера и Мунтяна отжиматься от пола. Пока один из призывников отвечал на вопросы, другой должен был стоять в упоре лёжа. Офицеры и солдаты утверждают, что Вебера не били.
Сергей Мунтян рассказал следователю, почему не признался командирам, что ему принадлежали два из четырёх принесённых в канцелярию телефонов. По свидетельству Мунтяна, он видел, как раньше Вебер прятал в его телефон наркотики. Промолчал, потому что боялся разоблачения.
«Кто-то из офицеров», как записано в постановлении, открыл крышку одного из телефонов и обнаружил там коричневое вещество, похожее на пластилин. Офицеры предположили, что это наркотики. В материалах нет информации, что происходило с телефонами дальше. Но когда аппараты отдали на экспертизу, следов наркотиков на телефонах не обнаружили.
Мунтян свидетельствовал, что вместе с Вебером они не один раз самовольно уходили из военной части в Воронеже. Солдаты пролезали через пролом в кирпичном заборе, бежали в магазин за продуктами, а потом возвращались обратно. В третий поход, в ночь с 30 на 31 марта 2020 года, кроме магазина, друзья сходили к банкомату. Там Вебер снял деньги с карты.
В постановлении есть ссылки на показания начальника службы контроля гипермаркета «Линия», протоколы выемки и осмотра записи, из которых следует, что в ночь на 31 марта в магазине Вебер рассчитался картой Зуева, купил семечки, леденцы «Холлс» и сок на 122 рубля. Его зафиксировали камеры. Кроме того, следователи получили от сотрудников банка подтверждения того, что с карты Зуева в банкомате снимали деньги, и Дмитрий Вебер попал в объективы камер перед терминалом.
Мунтян рассказал следователям, что на следующий день после самоволки, первого апреля, в курилке военной части Вебер курил гашиш и дал попробовать наркотики ему. Мы позвонили Сергею на его телефон, с которого обычно Вебер связывался с бабушкой. На звонок никто не ответил, как и на сообщение.
«Наркотики у Вебера я сам лично видел. Он мог в комнате закурить. Да, он это делал незаконно. Но никто не был против, он же не буянил. 90% людей в армии курят обычные сигареты. Все привыкли к дыму. Употреблял (наркотики — ЛБ) он не систематически. Когда появлялось — курил. Наркотики нашли в вещах его, когда деньги мои искали. Они были в телефоне, спрятанном в кровати», — рассказал нам по телефону Зуев.
Как следует из постановления, после того, как офицеры заподозрили Вебера в приёме наркотиков, его заставили пройти экспресс-тест. По словам свидетелей, он дал положительный результат. По данным нарколога Юрия Ляшенко, которого следствие привлекло в качестве эксперта, при курении гашиша его следы могут сохраняться в моче до 36 суток. Если употребить один раз, тест может показать положительный результат в течение трёх суток со времени курения. Если покурить больше чем один раз — до четырёх суток, и, если употреблять часто, анализ может показать положительный результат в течение 10 суток со времени курения. Но обе посмертные экспертизы — первую делали спустя сутки после обнаружения тела, вторую спустя пять суток — не нашли следов наркотиков в крови, моче и тканях погибшего.
Офицеры подробно описывают, как проводили анализ, а потом отправили Вебера в туалет вылить мочу и выбросить стаканчик. Ни слова при этом не говорят о том, как поступили с уликами — использованными тест-полосками. По закону призывнику, попавшемуся на наркотиках, грозит дисциплинарный арест до 15 суток.
Сестра Вебера Ирина говорит, что у него должна была быть банковская карта, на которую военнослужащие получают довольствие. Однако, судя по документам, карты у Дмитрия не было ни при себе в момент обнаружения тела, ни среди его вещей в казарме.
«Ехали люди с чистейшей репутацией, адекватные, исполнительные»
Когда мы позвонили начальнику гарнизона Андрею Грачёву, он не смог ответить на вопрос, как офицеры поступили с доказательством употребления наркотиков — положительными тест-полосками. «В тот момент, когда он сбежал, наверное, потеряли или оставили. Я даже не помню, у кого они были. Может, на столе мы их оставили, может, выбросили», — сказал Грачёв.
По его словам, Вебера не могли убить контрактники в части: «Тот контингент контрактников, который поехал на парад, так же как призывники, был тщательно отобран. Медиками, психологами, ФСБ-шниками. Туда ехали люди с чистейшей репутацией, адекватные, исполнительные. Каких-то контрактников безбашенных, либо ещё каких-то дурачков туда не брали», — отметил комдив Грачёв.
Он сказал также, что во время подготовки к параду в части каждый день были проверки. Ежедневно перед сном военнослужащих осматривали медики. Кроме того, часто приезжали сотрудники военной полиции и психолог армии. Три раза в день измеряли температуру тела из-за коронавируса. Офицер уверяет: если бы Вебера били в части, это нельзя было бы скрыть.
На допросах офицеры и сослуживцы говорили, что Вебер был спокойным, уравновешенным человеком. Намерений к самоубийству он не проявлял. Дмитрий Зуев отметил, что Вебер неоднократно проходил психологические тесты, которые «не выявили ничего подозрительного в его психике и поведении». «Решение о суициде возникло внезапно, импульсивно, необдуманно, без развёрнутой оценки аргументов и последствий, с исчезновением страха смерти, боли, способности представить реакцию близких», — такая оценка приведена в посмертной психолого-психиатрической экспертизе, датированной первым июня 2020 года. Эксперты отмечают, что выводы они сделали, опираясь на ретроспективный анализ уголовного дела.
Последним из части, если судить по постановлению, живым Вебера видел заместитель командира мотострелковой роты по военно-политической работе воинской части Дмитрий Кранго. Около девяти вечера второго апреля он сопровождал Вебера в туалет. После этого, по данным постановления, примерно в полдесятого вечера двое военнослужащих видели Дмитрия убегающим через плац. Сослуживец Дмитрий Зуев в разговоре с корреспондентом утверждает, что в последний раз Вебера видел после ужина второго апреля. «Я не помню, сколько точно было времени. Мы все не спали допоздна, ждали, какая развязка будет».
Дмитрий Кранго одним из первых утром пятого апреля приехал к котельной, где обнаружили труп Вебера, и опознал его. Мы связались с Кранго по телефону. Старший лейтенант подтвердил, что Дмитрий Вебер находился в его подчинении и Кранго хорошо помнит рядового. Военный сначала согласился ответить на вопросы о Вебере, но перенёс разговор на следующий день. Однако ни на следующий день, ни позже не отвечал на звонки редакции.
«Следов крови на проволоке не обнаружено»
Труп вполне мог провисеть рядом с котельной двое или трое суток, считает работник котельной Хренов. Место возле заслонки котла укромное. Это такой закуток, в который можно попасть только взобравшись на высокую ступеньку. Камеры наблюдения там есть, но они не работают.
По телефону он рассказал нам, что до этого проверял оборудование примерно в восемь вечера второго апреля. «Я залезал на пьедестал, в свою смену я всегда там проверяю. Никого не было», — рассказал Хренов. Его сменщики Максим Прохоров и Николай Попов, с которыми мы поговорили по телефону, третьего и четвёртого апреля 2020 года дежурили в котельной. Каждый из них ответил, что в эти дни проходил мимо дымохода, но на ступеньку не залезал.
Территория завода обнесена колючей проволокой. Однако на некоторых участках ограждение повреждено. Исходя из этого начальник отряда по охране авиазавода Брагин «не исключил несанкционированного проникновения на территорию завода».
Как выяснили следователи, из военной части Вебер убежал через пролом в кирпичной стене. Он был голый по пояс и, по материалам следствия, шёл, «преодолевая различные ограждения, в том числе оборудованные колючей проволокой». Однако, по данным протокола осмотра места происшествия, следов крови на проволоке возле котельной не обнаружено.
«Эксперты рассмотрели фотографии трупа»
После того как Ирина Самедова публично потребовала объективного расследования и начала собирать подписи, следователи назначили третью экспертизу. Она должна была объяснить, почему патологоанатом из Тайшета нашла гораздо больше повреждений на теле, чем эксперт из Воронежа.
В сентябре комиссия экспертов Минобороны рассмотрела фотографии трупа и исследовала ткани и кусочки органов, хранившиеся в лаборатории. Сотрудники военного ведомства сравнили две экспертизы. Они не согласились с тем, как патологоанатом из Тайшета оценила давность некоторых повреждений. По заключению тайшетского эксперта, множественные ссадины на челюсти справа и слева, щеке слева, подбородке, области около уха, правой скуле и предплечье были нанесены Веберу в промежуток от четырёх до восьми суток перед смертью. То есть не позднее конца марта 2020 года, когда он ещё был в части. По заключению экспертов Минобороны, эти повреждения Дмитрий получил после побега из части.
Некоторых повреждений, которые ранее обнаружила эксперт из Тайшета, группа патологоанатомов и вовсе не увидела на фотографиях. Речь идёт о кровоподтёке на левом глазе и двух точечных ранах на локтевом сгибе. Тайшетский эксперт предположила, что это следы от внутривенных инъекций давностью не более суток к моменту смерти. Хотя, напомним, ни одна экспертиза не обнаружила следы наркотиков или лекарств в организме.
По оценке тайшетского эксперта, в промежутке от получаса до шести часов перед смертью Вебер получал удары твёрдым тупым предметом. Об этом свидетельствуют гематомы слева и справа на пояснице и на левой голени. Синяки на пояснице патологоанатомы Минобороны объяснили «физическими законами тяготения».
Что касается гематомы на ноге, то в сентябре 2020 года на дополнительном допросе сослуживец Вебера Мунтян вдруг вспомнил, что, когда они вместе ходили в самоволку, Дмитрий ударился ногой о бетонную стену. Специалист Министерства обороны, возглавлявшая группу экспертов, подтвердила, что ушиб на левой голени мог появиться после удара об ограждение. И повреждение Вебер получил не за несколько часов до смерти, а ещё в части.
Восьмого октября 2020 года Следственный комитет снова прекратил дело. Об этом сообщила Ирина. В этот же день, восьмого октября, Дмитрию Веберу исполнилось бы 20 лет.
Друзья Димы прошли по площади на параде Победы и вернулись в свою часть. В Инстаграм и Вконтакте они выложили десятки фотографий, где парни со сдержанными улыбками позируют в парадных мундирах и белых перчатках.
«Когда Дима говорил о параде, у меня было такое волнение, до мурашек, — вспоминает Ирина. — Я представляла, как ищу его в интернете среди марширующих. Он говорил: „Я получу медаль к 75-летию Победы, мне дадут хорошую характеристику“. Ему дали характеристику: вор, наркоман, ещё и суицидник… Хорошая у него характеристика!»